Вечером 28 марта, в канун четверга 5-й седмицы Великого поста, епископ Биробиджанский и Кульдурский Иосиф совершил утреню с чтением жития преподобной Марии Египетской и Великого покаянного канона преподобного Андрея Критского, называемую в народе «Марииным стоянием», в Благовещенском кафедральном соборе г. Биробиджана.

Эта продолжительная служба установлена церковным уставом со времени VI Вселенского Собора в дни, когда Великий пост приближается к окончанию, с целью возбуждения сил и внимания верующих, побуждения их к неленостному продолжению поста и подвига покаяния.

За богослужением епископ Иосиф прочитал разделенное на две части глубоко назидательное по своему содержанию житие преподобной Марии Египетской (+ 522 г.) в редакции Святейшего Патриарха Алексия I (1877-1970 гг.) и весь Великий покаянный канон святителя Андрея, архиепископа Критского (+ 740 г.), представляющий многочисленные примеры из Ветхого и Нового Заветов, побуждающие к приобретению добродетелей и представляющие примеры пагубных падений и покаяния.

Житие преподобной Марии Египетской

Часть первая

 «Нельзя не говорить о преславных делах Божиих. Тот, кто умалчивает о них, кто скрывает чудные дела, совершающиеся со святыми людьми, тот приносит великий вред делу духовного спасения своих ближ­них. И я, - говорит святой Софроний, патриарх Иеруса­лимский, - не могу не рассказать дошедшей до меня святой повести о жизни преподобной Марии Египетской». Содержание этого рассказа таково.

В одном из палестинских монастырей, расположенных в окрестностях Кесарии, с ранней юности подвизался подвигом благочестия некий инок по имени Зосима. Благочестивый в жизни, разумный в речах, известный чудесами и даром прозор­ливости, он до 53 лет подвизался в постничестве, соблюдая все правила, преподанные жившими до него учителями иночества. И вот, когда Зосима выполнил все заветы этих учителей иноче­ства, его мало-помалу начала смущать греховная мысль, что он будто бы уже достиг полного совершенства.

Однажды, в то время как он весь был охвачен этой горде­ливой и греховной мыслью, ему явился ангел и сказал: «Зосима! Ты, действительно, усердно подвизался и доблестно прошел постнический подвиг. Но знай при этом, что никто из людей не может сказать о себе, будто он достиг полного совер­шенства. Так и ты. Есть подвиги, которых ты еще совершенно не знаешь; а между тем они значительно труднее пройденных тобою. Чтобы видеть, какие есть еще иные, не пройденные то­бою, пути, ведущие ко спасению, иди в Иорданский мона­стырь».

Поселившись в Иорданской обители, Зосима стал жить здесь среди дивных старцев, всецело предавших себя на служе­ние Богу.

Жизнь их проходила то в молитвах и псалмопениях, кото­рые они приносили Богу от всей полноты своих сердец, то в за­нятиях телесным трудом, направленных к умерщвлению плоти и возвеличению духа. Уста иорданских старцев никогда не про­износили праздных слов. Не заботясь о приобретении времен­ных житейских благ, эти иноки во всем стремились лишь к гос­подству души над телом. Поучение в слове Божием было для них лучшею и самою главною пищею; тело же свое они питали лишь хлебом и водою.

В этом Иорданском монастыре был такой обычай. В пер­вую Неделю Великого поста за литургией каждый причащался Тела и Крови Господних, затем, несколько подкрепив себя пост­ной пищей, все собирались в храме для усердной, коленопре­клоненной молитвы. Здесь иноки прощались друг с другом, и каждый, падая пред настоятелем, просил у него благословения на предлежащий подвиг. Отворялись монастырские ворота, и, при пении псалма «Господь просвещение мое и Спаситель мой: кого убоюся?» - иноки выходили из обители и переходили че­рез реку Иордан. Лишь один или два старца оставались в мона­стыре, не для охраны его имущества, - там нечего было похи­щать, - а для совершения божественных служб в церкви.

При этом каждый из иноков брал для себя немного пищи: кто хлеба, кто фиников, кто смоквы, кто мочёную в воде пше­ницу, а кто и ничего не брал, надеясь пропитаться растущими в пустыне травами. За Иорданом иноки расходились в разные стороны по пустыне и проводили все время Великого поста в уединении, строгом посте и постоянной молитве. За неделю до Воскресения Христова, в праздник ваий, они опять собирались все в монастырь. И никто из них не расспрашивал другого, как тот, другой, провел время в пустыне: у каждого свидетелем его подвигов должна была являться только его совесть.

В силу такого обычая Зосима также направился за реку Иордан. Двадцать дней он углублялся в пустыню, думая найти там подвижника, который бы наставил его подвигам высшего совершенства. И вот однажды в полдень, когда Зосима приоста­новился и, обратившись лицом к востоку, стал усердно молить­ся, он увидел с правой стороны как будто человеческую тень. Опасаясь диавольского наваждения, старец осенил себя крест­ным знамением и продолжал молиться. Когда же молитва была окончена, он обернулся к югу и увидел, что к нему идет какой-то обнаженный человек. Тело его было черно от знойных лучей солнца; белые, как снег, волосы спускались до низу.

Думая, что это один из пустынников, старец Зосима, как юноша, устремился к нему, но явившийся, заметив его прибли­жение, побежал прочь вдоль русла реки. Старец бежал за ним и со слезами кричал:

- Раб Бога Истинного! Сжалься над хилым старцем! За­чем ты бежишь от меня, бедного грешника? Остановись, помо­лись за меня и благослови меня ради Господа Бога, Который никого не отвергает.

Тогда неизвестный человек остановился на краю русла и ответил:

-  Блаженный Зосима! Не приближайся ко мне. Брось мне, нагой женщине, мантию твою, чтобы прикрыть мне наготу мою; тогда я попрошу тебя благословить меня.

Зосима, удивленный тем, что это была женщина и, в осо­бенности, тем, что она называет его по имени, понял, что она знает его по Откровению свыше. Он поспешил исполнить ее просьбу.

Незнакомая женщина, прикрытая плащом, перешла на бе­рег, где стоял Зосима. Здесь они склонились друг перед другом на землю и просили взаимно благословения. При этом никто из них не решался, по своему глубокому смирению, сделать это первый. Пустынница говорила, что она великая грешница, Зосима же указывал на свои великие грехи и недостатки. У обоих уста произносили одно и то же: «Благослови!»

Наконец, пустынница сказала, что у него, Зосимы, преимущественное право, и даже обязанность, благо­словить, ибо он священник. Такое знание его положения еще более смутило старца, и он вполне убедился, что пред ним ве­ликая угодница Божия.

- О, блаженная матерь! - воскликнул Зосима, - Умерт­вив телесные немощи, ты приблизилась к Богу твоим благочес­тием. Не Он ли открыл тебе мое имя и мой сан? Ты великая подвижница. Поэтому я умоляю тебя благословить первой меня и помолиться за грешника, нуждающегося в твоей молитве.

Настойчивость старца победила, и женщина молитвенно воскликнула:

- Милосердый Бог, хотящий спасения душам человече­ским, да будет благословен во веки!

Затем они оба поднялись с земли.

- Аминь, - ответствовал Зосима.

Пустынница, указав на то, что Сам Бог привел Зосиму к ней, дабы святой отец рассказал ей о жизни в мире, спрашива­ла, в каком состоянии находится теперь христианство, и как живет и управляется Церковь Божия.

- По благости Иисуса Христа Бог даровал Церкви благо­денствие, - отвечал старец и с еще большею настойчивостью просил рабу Божию помолиться Господу за весь мир.

Пустынница, обратившись к востоку и подняв руки к небу, едва слышно молилась. Тихая ее молитва долго лилась к небу, причем пустынница видимым образом поднялась над землей. Зосима, изумленный тем, что молящаяся поднялась от земли на воздух более, нежели на локоть, в страхе вострепетал, повергся на землю и только повторял: «Господи, помилуй! Господи, по­милуй»... Он думал, что это дух, привидение.

- Не дух я, - сказала пустынница, окончив свою молит­ву и угадав мысли старца, - я тело и кости. Уверься, что я жена-грешница, которую очистило лишь святое покаяние... Да избавит нас Бог от великих искушений демона силою Креста Свя­того!

Пустынница стала истово осенять себя крестным знамени­ем. Зосима бросился к ногам избранницы Божией, умоляя рас­сказать, кто она, какую и с какого времени проводит жизнь в пустыне, - рассказать для спасения его собственной души и для назидания всех других.

Часть вторая

Вот что рассказала пустынница о себе.

- Я родилась, - говорила она, - в Египте. Двенадцати лет, отвергнув любовь родителей, я ушла в Александрию и там потеряла девическую чистоту. Без стыда и ужаса не могу даже теперь вспоминать о тех мерзостях, какие я тогда допускала в своей жизни... Семнадцать лет я предавалась ужаснейшему рас­путству.

И вот однажды я увидела толпу людей из Египта и Ливии, направлявшихся к морю. Я спросила у кого-то: куда они спе­шат? Тот мне ответил, что они отплывают в Иерусалим на праздник Воздвижения Креста. Я отправилась с ними, не имея ничего, чем бы могла заплатить за переезд и прокормление. Я была уверена, что мое распутство доставит мне все нужное, и потому с бесстыдством пристала к молодым людям и с ними взошла на корабль. Я утопала в мерзостях на пути и то же, если не более, делала в Иерусалиме.

Наступил праздник Воздвижения Креста. Все шли в цер­ковь. Пошла и я с другими и вошла в притвор. Но когда я дошла до дверей, невидимая Божия сила отбросила меня от входа. Все входили, и никому никто не препятствовал, а я три, четыре раза пыталась войти в храм, и всякий раз невидимая рука не допус­кала меня, и я оставалась в притворе. В смущении стояла я в уг­лу притвора и думала, по какой вине я не могу войти в храм Бо­жий. Спасительная сила Божия озарила, наконец, мои душевные очи, и я все поняла, когда бросила взгляд на мерзость моей прошедшей жизни. Плача, я ударяла себя в перси и горько сте­нала. Наконец, рыдая, я подняла глаза и увидела на стене икону Божией Матери. Долго молилась я Небесной Владычице, чтобы Она смиловалась надо мною, великой грешницей, и открыла мне вход во святой храм. Потом с трепетом и надеждою я по­шла к дверям церкви, и меня более уже не удерживала никакая сила, так что я могла вместе с другими войти и поклониться Животворящему Кресту. Из этого я ясно убедилась, что Бог не отвергает кающегося, как бы грешен он ни был.

Облобызав Крест Господень, я возвратилась к образу Пре­святой Богоматери и излила благодарность за милость, прося наставить меня на путь покаяния. Тогда, как будто издалека, послышался голос: «За Иорданом найдешь полное успокоение». Я со слезами воскликнула: «Владычице Богородице! не оставь меня!» - и тут же последовала невидимому голосу.

На пути кто-то дал мне три монеты, со словами: «Прими это, мать!». С тремя хлебами, купленными на эти деньги, я по­шла за Иордан по указанному мне другими пути и на закате солнца дошла до церкви Иоанна Предтечи у реки Иордана. По­сле молитвы в церкви я омыла лицо и руки водою этой священ­ной реки и возвратилась опять в храм, где причастилась Живо­творящих Тайн Христовых. Подкрепив себя половиною одного хлеба, я заснула на земле, а утром переправилась на другой бе­рег Иордана в небольшой лодке. Так, наконец, я достигла пус­тыни, где и живу в ожидании от Господа спасения от телесных и душевных страданий.

Пустынница умолкла. Она принесла, таким образом, испо­ведь Зосиме в своей прошлой греховной жизни, но ничего не поведала о своей жизни в пустыне. Но старец настойчиво молил ее сделать и это. И тогда, уступая настойчивой просьбе Зосимы, пустынница рассказала ему следующее.

Семнадцать лет прожила она в пустыне. Когда были съе­дены оставшиеся два с половиной хлеба, она продолжала пи­таться растениями. Ужасная борьба с различными невзгодами продолжалась очень долго. Пустынница страдала очень часто от голода и жажды, и эти страдания еще более становились му­чительными, когда ее преследовали мысли о мясной пище и ви­не, которым она наслаждалась в Египте, или когда злой дух воскрешал в ее памяти блудные песни, к которым она привык­ла. В этой тяжелой борьбе со своими безумными страстями, как с лютыми зверями, она находила успокоение только в горячей молитве, возносимой к Богу и Пресвятой Богородице.

Одежда пустынницы истлела от ветхости и распалась, и тело ее подвергалось влиянию всех перемен года: летом его жгли раскаленные лучи солнца, зимою терзал холод. Не раз она, как бездыханная, падала на землю, сожженная или обледе­нелая, претерпевая душевные и телесные мучения. Но Царица Небесная не отказывала ей в Своей помощи.

- Вспоминая, - говорила Зосиме пустынница, - от ка­ких зол избавил меня Бог, я нахожу для себя неистощимую пи­щу в надежде на спасение: всесильное слово Божие питает и по­крывает меня, ибо не одним хлебом жив будет человек. И сов­лекшиеся греховного одеяния не имеют убежища, укрываясь среди каменных расселин.

Услышав, что подвижница произносит слова из Святого Писания, старец Зосима спросил, не изучала ли она его.

-  За все время своей жизни в пустыне, - ответила она, - я никого не видела из людей, кроме тебя, и по книгам не училась. Голос Божий, раздающийся в сердце, один наставник мой. Но довольно, довольно мне говорить! Заклинаю тебя Во­площением Слова Божия: молись за меня, грешную.

Зосима со слезами произнес:

- Да будет благословен Бог, совершающий бесчислен­ные чудеса! Благословен Бог за милость ко мне! Воистину Ты, Господи, не отвергаешь стремящихся к Тебе.

Пустынница стала затем умолять старца именем Спасите­ля не говорить о ней никому ничего прежде ее смерти. «В сле­дующем году, — произнесла, наконец, она, - не выходи, отче, из монастыря с другими в начале поста; да тебе и нельзя будет выйти. В Великий же четверг приходи на берег Иордана и сподоби меня причаститься Тела и Крови Христовых... Затем передай отцу Иоанну, настоятелю обители, в которой ты подви­заешься, чтобы он более внимательно смотрел за собой и ду­ховным стадом своим».

Когда в следующем году в начале Великого поста вся бра­тия монастыря выходила в пустыню, старец Зосима лежал боль­ной. Тогда он вспомнил слова пустынницы и, стремясь испол­нить ее желание, отправился в Великий Четверг со Святыми Да­рами к Иордану. Здесь он увидел, как святая пустынница, осе­нив воду крестным знамением, прошла по воде, как по суше. Зосима, по ее просьбе, прочитал Символ веры и Молитву Гос­подню «Отче наш», потом причастил ее. Тогда она с поднятыми к небу руками воскликнула:

- Ныне отпущаеши, рабу Твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое.

Затем, об­ращаясь к старцу, сказала:

- Умоляю тебя, отче, приди в следующий пост к тому ру­чью, где прежде ты беседовал со мною.

Из предложенной Зосимою пищи пустынница взяла толь­ко три пшеничных зерна и снова, как прежде, осенив крестным знамением Иордан, переправилась через реку, как по суше, и удалилась в пустыню.

Зосима, по обычаю монастыря, в следующем году опять удалился в пустыню и направился к тому месту, где впервые увидел подвижницу. Но теперь он уже не застал ее в живых: она лежала со сложенными на груди руками и с обращенным к вос­току лицом, а у главы ее, на песке, было начертано: «Погреби, авва Зосима, здесь тело смиренной Марии, отдай прах праху. Моли Бога за меня, скончавшуюся в месяце апреле, в первый его день, после приобщения Божественных Тайн».

Прочитав положенные на погребение псалмы и молитвы, Зосима с честью похоронил тело святой в яме, которую вырыл внезапно появившийся лев, и, вернувшись в монастырь, расска­зал братии о всем случившемся во славу Божию.

Кончина преподобной Марии Египетской, явившей в сво­ей жизни и бездну греха, и высоту благочестия и добродетели и показавшей всей своей жизнью, что Господь желает всем спа­стись, последовала 1 апреля 522 года, в царствование императо­ра Византии Иустина Старшего, преемника святого Иустиниана, защитника и покровителя веры православной.